Со-действовать, а не со-страдать (с)
Обряд Зимних ВетровЭто было во время Великого Обряда Зимних Ветров, когда, возглавляя Дикую Охоту, Белая Дева мчала по небу на двух деревянных лыжах, смазанных медвежьим жиром, в легкой белой шубе из волчьего меха - и нельзя было ей попасться на глаза, потому что - снимет шкуру, не посмотрит в глаза. Откупиться можно было - службой да дружбой, только неохота бегать в ее Стае.
Ханна не боялась. По юности ей пришлось однажды увлечься безумным потоком, только недолго пробежала, вырвал ее оттуда дух волка. Да пока бежала - много случилось. Посреди дороги Охоты была засада, и Охотники рассыпались, разбежались по округе. Духи, сторожившие Охоту, разили яростно, и несло от них дыханием Йормурганда. Ханна не одна была в ее стае - еще несколько братьев, из Детей Фенриса, да один - Фианна. Они яростно дрались с злыми духами, и победили. Белая Дева отметила смелую юную Гару, может, потому получилось теургу Септа Белой Совы отозвать ее дух назад, послав следом волка. Остальные не выбрались - остались надолго, если не навечно, бегать с Белой девой, петь ей песни и охотиться для нее. Невелика честь для Гару - потому многие септы откупались от Белой Девы, духа яростного, но Змею неподвластного.
Теург поучал Ханну, что для того, чтоб зимние духи не ярились чересчур, надо приносить им богатые жертвы. Ветрам, снегу, свету небесному. Ярость - хорошая жертва, особенно если направленная куда надо. Лилась кровь, уничтожались враги - довольны были духи зимы. Танцевались им танцы, пелись им песни, дарилась им сила - все мало. Много зима уносила сил, но как иначе? После Обряда Зимних Ветров и до самого Рассвета - тяжело, но все проще, чем в голодные поздние осени.
А Обряд Зимних Ветров - зимняя ночь длится и длится. И тут главное - правильно все обустроить. Выбирали самую высокую сосну, и под ней несли Зимнюю Стражу, опуская глаза, если проносилась мимо Белая Дева. И строили дом из льда и снега, чтоб духи зимы отдыхали там. Холодные ветра засыпали в ледяном дворце, и уносились оттуда поутру, чтоб нести теплое покрывало зимы дальше, укрывая семена и ветки для будущего рассвета весны.
А еще - по завершении Обряда приходил иногда Олень - золотой, как солнце. Он охотнее приходил к тем септам, где жили его дети, сладкоголосые Фианна, а на Септе Белой Совы Фианна были. И тогда плясал Олень в золоте костра, и потом мчался прочь, наперерез Дикому Гону, к рассвету, к солнцу. И если за ночь кто-то из сорвавшихся за ним в благом безумии Гару доганял его, и ловил, то давал тот Олень ему подарки, и советы, и учил новым Дарам. Но и прикоснуться к его следам было почетно, и если кто из Гару умудрялся в беге коснуться его, но не поймать, над тем Гару все смеялись, только в шутку, потому что одно прикосновение к Солнечному Оленю с серебряными копытами давало ему чудесные возможности. Это была милосердная Охота во имя Зимних Ветров, и правильно проведенная, она привечала Солнце.
И все, кто принимал в ней участие, обязались до нового рассвета, до самого Имболка, каждое утро петь гимн Солнцу. Кто нарушал этот завет - по недосмотру или еще по какой причине, от него отворачивались духи света и солнца, потому что обижал он их своим недеянием. Но обычно помнили - великая честь была вставать на позднем рассвете и петь хвалебную песню свету небесному.
Говорят, самые великие Теурги могли в это время взрастить новые семена, и если под покровом снега расцветали подснежники, Солнечный Олень был добрее и бежал медленнее, или же вовсе оставался играть с Гару, разбрасывая искры. Искры оставляли ожоги, но это были почетные ожоги, и те, кто получал их, далее не боялись серебра. А цветы эти следовало сохранить как можно дольше, согревая их своим теплом.
Судьба Крискента
"Наверное - меня спросят - почему я не остановила стаю? Я могла, могла, да. Но это было бессмысленно - перед лицом той волны, что двигалась на нас. Не уйди она сегодня, она бы ушла через месяц, год, два. Может, к тому времени меня бы уже не было, и тогда их уход стал бы несомненным. К тому времени Лев почти не смотрел на нас, и духи презирали нас, даже самых чистых, честных, воинов Земли. Нас оставалось мало - может, треть всего племени, может, пятая часть. Память о Белых Завывателях уже становилась памятью.
Перед тем, как уйти - да, конечно, я тоже пошла в Спираль, мы все знали, где открытые Врата, эти Врата всегда были гостеприимно распахнуты для нас. Те, кто уже был не с нами, а с ними, сторожили их, но никогда не останавливали тех, кто приходит добровольно. Фианна и Дети Фенриса нередко пытались изничтожить стражей Врат, но приходили новые - выходили изнутри. У Змея много ликов, много хвостов, и много дверей в его обитель.
Так вот, перед тем, как уйти, я решила спрятать Крискент в Мире Духов. Моя секира, старинный клейв, передающийся старейшинам Септа Белой Совы вот уже десятка два поколений. Серебро и сталь, зачарованные духами, закаленные в пламени глубин Земли, это лезвие могло пережить тысячи лет.
Наверное, я надеялась вернуться чистой. Наверное, каждый из нас надеялся вернуться чистым.
Я призвала духа Белой Совы, что охранял наш септ, и попросила его отнести Крискент туда, где никто, кроме меня, не найдет его. Я выняла чистое лезвие из кожи, в которую оно было завернуто, и изьяла древко - древко сгорит, сталь и серебро останутся. Я обагрила лезвие своей кровью - впервые за всю мою жизнь это лезвие причинило мне вред. "Теперь ты запомнишь меня, Полумесяц. Спи, спи, яростный дух северного ветра, спи в ледяной глубине Мира Духов - придет время, и тебя добудут мои руки. Но - Сова, слушай меня, только если я буду чиста перед тобой и Матерью-Землей, скажешь ты мне, где сокрыт Полумесяц, да?"
Сова посмотрела на меня насмешливо. Когда-то я отказалась от ее крыльев во имя других духов, и теперь она немного презирала меня за это, но любила за другое.
- Ты делаешь ошибку, Сияние, - сказала Сова, взглянув на меня желтым глазом. Второй глаз был закрыт - так она демонстрировала свое презрение.
- Я знаю это. Но мне был сон, и Мать-Земля благословила меня на долгую дорогу вниз. Змей никогда бы не посмел принять ее сияющий облик - в том не было ошибки.
- В том - не было, - на секунду открыла Сова оба глаза, и встопорщила белые перья.
- Тогда - в чем? Я должна идти - должна ли я идти с Полумесяцем?
- Ты можешь. Тогда у презренного племени появится сильный фетиш. - сказала Сова.
- Я паду?
- Ты можешь. Тогда у презренного племени появится сильный воин.
- Но я старейшина!
- Велика твоя гордыня, Старейшина, не остановившая свою стаю.
Я закрыла лицо руками. Но твердо сказала.
- Белая Сова - я не могла иначе. Они бы все равно ушли.
- Но тогда это было бы не твое решение, а их.
- Это было их решение!
- Велика твоя гордыня, Старейшина, не остановившая свою стаю. Я заберу Полумесяц, но в этой жизни ты его уже не увидишь. Я унесу его в заоблачные выши, я брошу его на дно морей, я разбросаю его среди звезд - но в этой жизни ты его уже не увидишь. Только руки Старейшин касались его, только сильнейших врагов разил он - и достанется он только сильнейшему воину, не тебе. Возможно, в далеком будущем ты узришь его - и кто знает, не в своих ли лапах. Но это будешь уже не ты, Северное Сияние. Прощай. Я больше никогда не увижу тебя в этой жизни. Прощай.
Сова улетела.
Я поднялась.
Из моей стаи на Земле оставалась лишь Нимма Северный Цвет, и она дала обещание петь, петь так долго, как только сможет, петь среди Фианн и среди Детей Фенриса, идти на юг и на восток - и петь. Я благословила ее в этот путь.
И запретила благословлять себя в свой.
Бажин Руслан
Снежная Королева
Дым от последнего огня, стражники у моста...
Так остаются здесь, в крайнем меньшинстве, посреди снегов.
Так остаются, и вглядываясь вдаль на той стороне холста,
Видят, как дым от последнего огня взвился и был таков.
Дым от последнего огня взвился и был таков,
Только остался взгляд ледяным ножом за спиной, слева.
Зимнее поле снова размечено точками людей и волков
Это играет в шахматы Снежная Королева.
Едва Е-четыре - и вороны взмыли с клеток-деревьев - вверх!
Принц обернулся волком и в глазах его догорел закат.
Странникам в глубине полей неизвестно - чей это свет померк,
Чей это мост разрушен много зим и весен тому назад.
Чей это мост разрушен, и что это за стая идет на зов
По сугробам ветров ледяным ножом от луны, слева.
Небо разорвано снова холодом и смехом снегов и богов -
Вас приглашает потанцевать Северная Королева.
Что ж ты стоишь на берегу и думаешь, как плыть до Виноградной Страны,
Что же упала в траву фигурка твоего молодого бога.
Время от любви до любви есть время от войны до другой войны...
Она уже вошла в твои сны. Так что подожди немного.
Она уже вошла в твои сны и разорвана ткань ледяного житья.
Только остался взгляд дымом от костра за спиной, слева.
В море уходит прощальной песней огненная ладья -
Так проиграла игру Снежная Королева,
В небо уходит прощальной песней огненная ладья -
Так проиграла игру Северная Королева.
Ханна не боялась. По юности ей пришлось однажды увлечься безумным потоком, только недолго пробежала, вырвал ее оттуда дух волка. Да пока бежала - много случилось. Посреди дороги Охоты была засада, и Охотники рассыпались, разбежались по округе. Духи, сторожившие Охоту, разили яростно, и несло от них дыханием Йормурганда. Ханна не одна была в ее стае - еще несколько братьев, из Детей Фенриса, да один - Фианна. Они яростно дрались с злыми духами, и победили. Белая Дева отметила смелую юную Гару, может, потому получилось теургу Септа Белой Совы отозвать ее дух назад, послав следом волка. Остальные не выбрались - остались надолго, если не навечно, бегать с Белой девой, петь ей песни и охотиться для нее. Невелика честь для Гару - потому многие септы откупались от Белой Девы, духа яростного, но Змею неподвластного.
Теург поучал Ханну, что для того, чтоб зимние духи не ярились чересчур, надо приносить им богатые жертвы. Ветрам, снегу, свету небесному. Ярость - хорошая жертва, особенно если направленная куда надо. Лилась кровь, уничтожались враги - довольны были духи зимы. Танцевались им танцы, пелись им песни, дарилась им сила - все мало. Много зима уносила сил, но как иначе? После Обряда Зимних Ветров и до самого Рассвета - тяжело, но все проще, чем в голодные поздние осени.
А Обряд Зимних Ветров - зимняя ночь длится и длится. И тут главное - правильно все обустроить. Выбирали самую высокую сосну, и под ней несли Зимнюю Стражу, опуская глаза, если проносилась мимо Белая Дева. И строили дом из льда и снега, чтоб духи зимы отдыхали там. Холодные ветра засыпали в ледяном дворце, и уносились оттуда поутру, чтоб нести теплое покрывало зимы дальше, укрывая семена и ветки для будущего рассвета весны.
А еще - по завершении Обряда приходил иногда Олень - золотой, как солнце. Он охотнее приходил к тем септам, где жили его дети, сладкоголосые Фианна, а на Септе Белой Совы Фианна были. И тогда плясал Олень в золоте костра, и потом мчался прочь, наперерез Дикому Гону, к рассвету, к солнцу. И если за ночь кто-то из сорвавшихся за ним в благом безумии Гару доганял его, и ловил, то давал тот Олень ему подарки, и советы, и учил новым Дарам. Но и прикоснуться к его следам было почетно, и если кто из Гару умудрялся в беге коснуться его, но не поймать, над тем Гару все смеялись, только в шутку, потому что одно прикосновение к Солнечному Оленю с серебряными копытами давало ему чудесные возможности. Это была милосердная Охота во имя Зимних Ветров, и правильно проведенная, она привечала Солнце.
И все, кто принимал в ней участие, обязались до нового рассвета, до самого Имболка, каждое утро петь гимн Солнцу. Кто нарушал этот завет - по недосмотру или еще по какой причине, от него отворачивались духи света и солнца, потому что обижал он их своим недеянием. Но обычно помнили - великая честь была вставать на позднем рассвете и петь хвалебную песню свету небесному.
Говорят, самые великие Теурги могли в это время взрастить новые семена, и если под покровом снега расцветали подснежники, Солнечный Олень был добрее и бежал медленнее, или же вовсе оставался играть с Гару, разбрасывая искры. Искры оставляли ожоги, но это были почетные ожоги, и те, кто получал их, далее не боялись серебра. А цветы эти следовало сохранить как можно дольше, согревая их своим теплом.
Судьба Крискента
"Наверное - меня спросят - почему я не остановила стаю? Я могла, могла, да. Но это было бессмысленно - перед лицом той волны, что двигалась на нас. Не уйди она сегодня, она бы ушла через месяц, год, два. Может, к тому времени меня бы уже не было, и тогда их уход стал бы несомненным. К тому времени Лев почти не смотрел на нас, и духи презирали нас, даже самых чистых, честных, воинов Земли. Нас оставалось мало - может, треть всего племени, может, пятая часть. Память о Белых Завывателях уже становилась памятью.
Перед тем, как уйти - да, конечно, я тоже пошла в Спираль, мы все знали, где открытые Врата, эти Врата всегда были гостеприимно распахнуты для нас. Те, кто уже был не с нами, а с ними, сторожили их, но никогда не останавливали тех, кто приходит добровольно. Фианна и Дети Фенриса нередко пытались изничтожить стражей Врат, но приходили новые - выходили изнутри. У Змея много ликов, много хвостов, и много дверей в его обитель.
Так вот, перед тем, как уйти, я решила спрятать Крискент в Мире Духов. Моя секира, старинный клейв, передающийся старейшинам Септа Белой Совы вот уже десятка два поколений. Серебро и сталь, зачарованные духами, закаленные в пламени глубин Земли, это лезвие могло пережить тысячи лет.
Наверное, я надеялась вернуться чистой. Наверное, каждый из нас надеялся вернуться чистым.
Я призвала духа Белой Совы, что охранял наш септ, и попросила его отнести Крискент туда, где никто, кроме меня, не найдет его. Я выняла чистое лезвие из кожи, в которую оно было завернуто, и изьяла древко - древко сгорит, сталь и серебро останутся. Я обагрила лезвие своей кровью - впервые за всю мою жизнь это лезвие причинило мне вред. "Теперь ты запомнишь меня, Полумесяц. Спи, спи, яростный дух северного ветра, спи в ледяной глубине Мира Духов - придет время, и тебя добудут мои руки. Но - Сова, слушай меня, только если я буду чиста перед тобой и Матерью-Землей, скажешь ты мне, где сокрыт Полумесяц, да?"
Сова посмотрела на меня насмешливо. Когда-то я отказалась от ее крыльев во имя других духов, и теперь она немного презирала меня за это, но любила за другое.
- Ты делаешь ошибку, Сияние, - сказала Сова, взглянув на меня желтым глазом. Второй глаз был закрыт - так она демонстрировала свое презрение.
- Я знаю это. Но мне был сон, и Мать-Земля благословила меня на долгую дорогу вниз. Змей никогда бы не посмел принять ее сияющий облик - в том не было ошибки.
- В том - не было, - на секунду открыла Сова оба глаза, и встопорщила белые перья.
- Тогда - в чем? Я должна идти - должна ли я идти с Полумесяцем?
- Ты можешь. Тогда у презренного племени появится сильный фетиш. - сказала Сова.
- Я паду?
- Ты можешь. Тогда у презренного племени появится сильный воин.
- Но я старейшина!
- Велика твоя гордыня, Старейшина, не остановившая свою стаю.
Я закрыла лицо руками. Но твердо сказала.
- Белая Сова - я не могла иначе. Они бы все равно ушли.
- Но тогда это было бы не твое решение, а их.
- Это было их решение!
- Велика твоя гордыня, Старейшина, не остановившая свою стаю. Я заберу Полумесяц, но в этой жизни ты его уже не увидишь. Я унесу его в заоблачные выши, я брошу его на дно морей, я разбросаю его среди звезд - но в этой жизни ты его уже не увидишь. Только руки Старейшин касались его, только сильнейших врагов разил он - и достанется он только сильнейшему воину, не тебе. Возможно, в далеком будущем ты узришь его - и кто знает, не в своих ли лапах. Но это будешь уже не ты, Северное Сияние. Прощай. Я больше никогда не увижу тебя в этой жизни. Прощай.
Сова улетела.
Я поднялась.
Из моей стаи на Земле оставалась лишь Нимма Северный Цвет, и она дала обещание петь, петь так долго, как только сможет, петь среди Фианн и среди Детей Фенриса, идти на юг и на восток - и петь. Я благословила ее в этот путь.
И запретила благословлять себя в свой.
Бажин Руслан
Снежная Королева
Дым от последнего огня, стражники у моста...
Так остаются здесь, в крайнем меньшинстве, посреди снегов.
Так остаются, и вглядываясь вдаль на той стороне холста,
Видят, как дым от последнего огня взвился и был таков.
Дым от последнего огня взвился и был таков,
Только остался взгляд ледяным ножом за спиной, слева.
Зимнее поле снова размечено точками людей и волков
Это играет в шахматы Снежная Королева.
Едва Е-четыре - и вороны взмыли с клеток-деревьев - вверх!
Принц обернулся волком и в глазах его догорел закат.
Странникам в глубине полей неизвестно - чей это свет померк,
Чей это мост разрушен много зим и весен тому назад.
Чей это мост разрушен, и что это за стая идет на зов
По сугробам ветров ледяным ножом от луны, слева.
Небо разорвано снова холодом и смехом снегов и богов -
Вас приглашает потанцевать Северная Королева.
Что ж ты стоишь на берегу и думаешь, как плыть до Виноградной Страны,
Что же упала в траву фигурка твоего молодого бога.
Время от любви до любви есть время от войны до другой войны...
Она уже вошла в твои сны. Так что подожди немного.
Она уже вошла в твои сны и разорвана ткань ледяного житья.
Только остался взгляд дымом от костра за спиной, слева.
В море уходит прощальной песней огненная ладья -
Так проиграла игру Снежная Королева,
В небо уходит прощальной песней огненная ладья -
Так проиграла игру Северная Королева.
@темы: Фетиши, Philodox, наши авторские наработки, White Howlers, персонажи, Обряды, Black Spiral Dancers, устное народное творчество