Примечание: Книга Нод в переводе Аваллаха.
0. Спящий
И тогда через зловещего Уриэля,
Господь Всемогущий проклял меня и сказал:
"Тогда до тех пор,
пока ты будешь скитаться по этой земле,
ты и твои дети будете служить Тьме.
Вы будете пить лишь кровь.
Вы будете есть лишь прах.
Вы будете всегда при смерти,
но никогда не умрете,
ибо вы обречены продолжать жить.
Вы будете вечно скитаться во Тьме,
и все, чего вы коснетесь,
будет превращаться в ничто,
и так будет до тех пор,
пока не наступят последние дни
Книга Нод. Искушение Каина
"Враг мой.
Я не знаю, стоит ли сейчас говорить об этом, но у меня создается впечатление, что Геенна уже опаляет своим огненным дыханием наши плечи. Я не знаю, насколько близок к нам гнев прародителя нашего Каина. Но земля, лежащая под нашими ногами, дрожит от предвкушения крови. Дракон, давший нам силы, наша темная власть и само воплощение нашей гордости, пробуждается. Возможно, он и не пожрет нас, своих детей, так и не сумевших уничтожить угрозу в его лице, но и он боится своего Отца, Каина, и Матери своей, Лилит. Что-то, что способно всколыхнуть саму землю, растревожило Дракона. Враг мой, будь осторожен сейчас, ибо под твоими ногами земля будет гореть сильнее всего".
читать дальше
Гуль-посыльный молча стоял на коленях, ожидая вердикта. Просто Слуга Крови, подчиняющийся вампиру и пьющий алый огонь из его вен. Темно-рыжие волосы закрывали склоненное лицо, но в позе не было страха и напряжения. Похоже, тому было все равно, что сделает враг его хозяина с ним, слугой и смертным скотом. Хорошая дрессировка, Мировит не зря слыл одним из лучших специалистов в разведении и натаскивании людей, раз способен хорошо воспитать даже беспородную шавку, подобранную на улице. Но и странные видения, преследующие молодого, сильного и подающего большие надежды Цимисха, вызывали известное уважение и недоверие. Никто не знал, был ли этот волхв безумцем до того, как стал вампиром, или Объятия исказили его разум.
Тонкая рука с изящным узором ритуальных шрамов на предплечье снова погладила лежащий перед ним лист бересты. Конечно, использовать пергамент было бы несколько вежливее, но понятно, что столь долговечный и достаточно дорогой – пусть и не для Цимисха, способного освежевать любое существо одним движением, - материал переводить на короткие письма было бы расточительством. Цимисхи как клан слыли своей рациональностью, целеустремленностью и страстью, в любых сочетания. Даже если это вкупе со способностью изменять плоть и дало им прозвище "Изверги", сам Сильвиу предпочитал называть себя "Ищущим". Ищущим – что? Себя. И возможности стать чем-то большим, чем он сам. Изменяя себя, изменяя других, он пытался познать мир вокруг. Понять, что же отделяет смертного от вампира, а вампира от… от? Неважно. От чего-то иного, совсем иного.
Но сейчас Сильвиу было не до философии и мечтаний. Его давний соперник пытался о чем-то предупредить. Это было странно, ведь Семьи клана чаще всего враждовали друг с другом, деля территории, власть и скот – двуногий, разумеется, козы и собаки их не интересовали. Но Мировит ведь был безумцем-прорицателем, не так ли? И если он чует приход Геенны, то это может быть серьезно. Очень серьезно.
Каин и Лилит. Праотец и праматерь всех немертвых вампиров. Неужели Дракон, старшее Дитя Лилит, действительно чувствует Ее скорый приход и пытается предупредить уже свое потомство о надвигающейся опасности? Если бы только знать, чего хочет Дракон, породивший всех Извергов… но он всегда молчал, даже с теми, кто, как говорят, нашел его и вернулся живым.
- Передашь своему хозяину, что я принял его предупреждение. Но оно не отменяет прошлого, которое стоит между нами. Теперь можешь идти.
Сильвиу свернул бересту и повелительно взмахнул когтями. Гуль молча встал, коротко поклонился и бесшумно ушел. Дрессированный смертный. Если бы не старая вражда, возможно, стоило бы купить у Мировита несколько таких, они стоят обычно заламываемой за них суммы.
1. Аколит
Лилит приказала мне, чтобы я остановился,
сказав, что я достиг своих пределов,
что я зашел слишком далеко,
что я угрожаю самой своей сущности.
Книга Нод. Искушение Каина
- Я сказал, что это не является полезным изобретением, Горатрикс. Мне следует повторить? Или все же после третьего круга обсуждений ты сможешь уяснить такую простую истину?
Этриус, один из старших магов Ордена Гермеса, приближенный советник главы Дома Тремер, одной из частей этого магического Ордена, тяжело привалился к стене, сжимая ноющие виски. Вечная головная боль – снаружи, персонифицированная, зовут Горатриксом. Нахальный, хитрый, гениальный – вечный мальчишка. Вечный соперник и при этом несмышленый ребенок, которого надо беречь от всех невзгод, чтобы он мог всегда быть таким же беспечным. Только так он мог творить свои чудеса. Его Аватар, странная, но бессмертная сущность, дающая саму возможность колдовать, был силен, но маг-юнец мог как-то с ним договориться. Как – никто не знает. Черный омут, весело играющий бликами на поверхности. Но если приблизишься – утонешь. Горатрикс что-то еще доказывал, размахивая руками и едва ли не бегая по стенам. То есть, уже не едва ли. Глупое ребячество, но простительное. Пусть лучше по стенам бегает, чем занимается еще чем-нибудь столь же увлекательным, но гораздо более разрушительным. Этриус возвел очи горе. Наткнулся взглядом на люстру, поморщился, оценив запыленность и неухоженность предмета меблировки. Надо будет сказать капеллану и слугам, чтобы получше следили за вверенным им имуществом, а то потеряют ценность. Материал для экспериментов и ритуалов обычно так неохота добывать…
- Ты хочешь повторить мои ошибки? Я выжил только благодаря Тремере и до сих пор не выплатил всех долгов. Ты же хочешь подвести под топор всех, весь Дом Тремере, - Этриус снова поморщился. Та попытка воззвать к силам Ада действительно была провальной, как ни неприятно это вспоминать и признавать. - Ты же понимаешь, что орден Гермеса, в котором мы имеем великое счастье состоять, нас такими не примет? Тайна? Ты – и тайна? Не смеши меня, у меня и так несварение желудка из-за твоих выходок. Ты забыл, что это именно ты выпустил того Тролля погулять по Цеорису? Этот голубокожий рыцарь разнес несколько коридоров, прежде чем его успели снова отловить. Это я тебя отвлекаю? Я четвертый раз тебе объясняю, что такой способ…
- Не объясняй, - Горатрикс замер, скрестив руки на груди. – Ты прекрасно знаешь, что у нас нет выбора. Судьба или что-то еще, но оно нас ведет именно по этому пути. Ты уже согласен, так что идем. Прикроешь меня от остальных, пока я буду работать над зельем.
Этриус тяжко вздохнул, выругался на латыни и пошел. А что он в конечном итоге мог сделать?
"В холодную ночь тысяча двадцать второго года от Рождества Христова восемь магов Ордена Гермеса Дома Тремер совершили противоестественный обряд, навсегда сделавший их бессмертными вампирами, подобными во всем потомкам Каина-братоубийцы. И убивший в них прежнюю магию, но даровавший новый мир, полный недоверия, крови и знаний".
Так было записано в летописях. Так говорили Птенцам их сиры, когда начинали учить свое вампирское потомство истории клана. Так было принято. И над могилами, из которых они восставали для новой нежизни, уже стояла Пирамида.
2. Пробуждение
Но Старица хихикнула и сказала: "Не смей".
И Каин ничего не смог сделать против нее.
Старица хихикнула и сказала: "Люби меня".
И Каин, против своего желания,
заглянул в ее древние глаза, и
при взгляде на ее морщинистую кожу
желание охватило его.
Книга Нод. История Зиллы
Сил не понимал, зачем его сюда привели. Но Хозяин сказал, что должно быть так. Что он должен охранять Хозяина, если кто-то нападет. Или убить Хозяина, если он сам станет чем-то иным. Горгул не понял, как это – иным? Но приказ есть приказ. Цепной Пес замер у стены, распахнув каменные крылья и неотрывно глядя на собственные руки. Тонкие руки с изящным узором ритуальных шрамов. Слишком тонкие на вид для такого грозного бойца, но сильные. И тоже каменные. Он весь был камнем и уже не помнил иного существования.
Хозяин кивнул ему, походя проведя рукой по каменной голове, и Сил только что не заурчал от восторга. Тремере иногда удостаивал его высочайшей ласки, но это было редко. Значит, он, Горгул Сил, делает все правильно.
Они были в какой-то пещере, хорошо отделанной изнутри. И в центре этой пещеры лежало иссушенное тело. Наверное, это были мощи какого-то святого, поскольку веяло от них какой-то неземной праведностью и чистотой. А внутри этой чистоты чувствовал Сил червоточину. Фальшь. Что-то с ним было не так. Горгул потянул носом, но остался стоять. Хозяин подошел к телу, вычерчивая в воздухе какие-то знаки.
И земля вспыхнула под ногами.
Нет, Сил не ощутил жара, просто понял, что все вокруг готово сгореть и оплавиться. Любимый Горгул главы Дома Тремер обладал очень, очень хорошим чутьем. Только когда-то оно ему не помогло.
" Враг мой, будь осторожен сейчас, ибо под твоими ногами земля будет гореть сильнее всего".
Враг мой. Сил замер, пытаясь отогнать видения.
Это был жестокий бой. И земля, и трава, и лес вокруг были объяты пламенем. Сильвиу, господин этой земли, Ищущий Иного, гнал своих слуг вперед, заставляя выть от ярости и боли. И сам выл, расшвыривая чужеземцев, Узурпаторов, мерзость, незваных гостей, которые посмели вторгнуться в его, его(!) земли! Которые смели надеяться, что истинные Дети Каина примут этих странных существ, некогда бывших смертным скотом, считающим себя магами. Изверг разрывал когтями тела и жадно глотал чужую кровь, позабыв о ранах и позволив своему внутреннему Зверю охотиться вместе с ним.
Тем временем Хозяин что-то сделал с окружающим миром, и он перестал так странно колебаться. Тремере склонился над телом святого и припал к нему. Как возлюбленный? Нет, конечно. Как хищник, дорвавшийся до желанной добычи.
Все происходило в полнейшей тишине. Вампирам не требуется дышать, а при желании они могут действовать почти бесшумно. Сил врос в стену – в самом что ни на есть буквальном смысле – и наблюдал за землей в окрестностях. Что-то происходило, что-то противоестественное, но привычных врагов не было. Значит, не было и того, против чего нужно действовать Горгулье, а не ее Хозяину.
Как его захватили, он так и не смог вспомнить. Даже сейчас, когда видения начали выстраиваться в стройную цепочку воспоминаний, кое-что оставалось за гранью памяти. Он помнил боль, когда его тело менялось, покрываясь камнем, становясь камнем. Он помнил неторопливый разговор и женский голос, отдающий распоряжения. Он помнил и саму женщину – ну конечно, Вирстания, Мать Горгулий и их создательница. Создательница. Красивая женщина. Она любила своих искалеченных "потомков", хотя и требовала подчинения. Как матери. А потом был Хозяин. Спокойный взгляд и явное ощущение мощи. И при этом ничем не примечательная внешность мужчины средних лет, в простой одежде, улыбчивого и ироничного, с мягким голосом и плавными движениями. Сил тогда сразу понял, что это – его Хозяин. И никак иначе. Он помнил удивленное лицо Вирстании, которая не смогла сдержать Горгулью, медленно приближающуюся к Лорду Тремере. А тот протянул руку, к которой Сил и прижался уродливой головой.
Хозяин оторвался от рассыпавшегося в прах тела и повернулся к Горгулье. На покрытом глубокими морщинами лбу Тремере подмигивал и закрывался третий глаз. Невыносимо яркий, светящийся в полумраке пещеры, глаз. Сил оскалил зубы.
- Узурпатор…
- Сильвиу, Дитя Дракона. Ты все же смог вспомнить.
Знайте, что вы были созданы для того,
чтобы погибнуть.
Вы - белые агнцы и
невинные жертвы.
Вы - основа щедрости Каина,
и на ваших плечах будет
лежать величайший его Грех,
ибо единственный из всех детей Каина
я обращался к Всевышнему за прощением,
и меня посещали самые порочные из
демонов Владыки Преисподней.
Книга Нод. Речи Саулота
Гедеон заботливо поправил все норовящего сползти с седла собрата. Конь ступал осторожно и мягко, но для бессознательного тела любая встряска во вред. Салюбри оскалил зубы в бессильной ярости. Он уничтожил этих тварей, посмевших утверждать и даже помышлять, что грех их Прародителя останется неотомщенным. Уничтожил — но этого мало. Они смеют нападать на беззащитных Целителей, самая суть которых не в боях и грызне за власть и владения, а в попытке вернуть заблудшие души миру, вернуть гармонию в тело. Битвы с отвратительными порождениями Тьмы и боли — удел Воинов. Таких, как Гедеон.
Наверное, стоило бы взять одного из Узурпаторов в плен и как следует допросить, но Единорогу было противно даже касаться этой мерзости. Они соврут, глядя в глаза, и в их зрачках будет плескаться ужас и животный инстинкт выживания. Они запутают и уйдут от ответа, как крысы, способные протечь в самую узкую щель. Ускользнут — и оставят после себя смрад разлагающейся души. Даже Баали, служители Демонов, казались чем-то более достойным. Давний враг лучше новоприбывшей мелочи. Какие странные мысли.
Целитель шевельнулся, попытавшись выпрямиться. Неужели уже вышел из торпора? Странно, ему рановато... Ах вот в чем дело, он дотянулся зубами до конской шеи. Гедеон аккуратно и вежливо оторвал голодного вампира от любимого животного. Сил у Воина было больше, так что удержать бьющегося Целителя не составило труда. Надо было что-то делать, пока чистая душа не запятналась явлением Зверя. Такой грех потом очень сложно искупить, а уж Гедеон-то знал, как некоторые следующие Дорогой Небес или Человечности страдают после таких вот голодных вспышек. По той же причине нельзя было предложить первого попавшегося крестьянина или другого беззащитного. Как же все сложно, когда пытаешься защитить другого от страданий.
Отдавать коня не хотелось категорически. Властью над другими животными Гедеон не обладал. Значит, нужно обеспечить добровольную жертву. Конь перешел на рысь, повинуясь приказу. Деревня близко.
В деревне действительно удалось найти какую-то экзальтированную праведницу, жаждущую всеми силами помочь страннику. Если тому требуется молодая кровь — то почему бы нет? Салюбри провел рукой по лбу, стряхивая несуществующий пот. Оставшаяся со смертной жизни привычка. Целитель ел — и чувствовалось, чего ему это стоит. Воин качал головой. Так они не выживут. Они должны стать такими же зверями, такими же хищными и жестокими тварями ночи, как остальные. Иначе молодые и злые крысы просто разорвут их на куски. Но... Нельзя терять то, что составляет самую суть клана Салюбри.
Целитель поднял голову. Его взгляд был пустым. Гедеон сделал шаг к нему, протягивая руку, но тот отшатнулся.
- Что случилось? Я не Узурпатор и не Демон...
- Я знаю. Но я не хочу жить так дальше. Мы умираем, Воин.
Голос Целителя был таким же пустым, как взгляд. Он встал. Пошатнулся. Погладил женщину по голове и вышел. Гедеон рванулся за ним, пытаясь понять — что же все-таки произошло? Они воздействовали на разум Целителя? Или пытали? Или... Единороги столкнулись, и Воин едва не уронил щуплого и слабого Целителя. Тот даже не пытался отойти.
- Мы умираем, Воин. Этот мир больше не принимает чистоты. И то, что чуждое существо смогло поглотить Саулота, тому доказательство. Патриарх клана мертв. Не надо говорить, что он в чужом теле. Посмотри на нас. Нас гоняют, как кроликов при облаве. Мы бежим от шорохов — или пытаемся кинуться на врага, которого даже не видим. Баали будут плясать на наших могилах, но и они рухнут. Потому что мир, который впереди, не принадлежит ни нам, ни им. Ты ведь помнишь, что Баали в том числе и наша Кровь?
- В твоей душе много горечи. Но стоит ли сдаваться? Зачем ты сдаешься, ведь этот мир становится таким, каким мы его делаем!
- Саулот погиб. И мы будем поглощены вслед за ним. Не останавливай меня. Ты делал то, что должно, юный Воин, но я должен идти своим Путем. Постарайся и ты найти свой Путь.
Гедеон скрестил руки на груди и отвернулся. Пусть идет. Это было больно, уходить от того, кто явно нуждается в помощи, но так ли он нуждался? Нет, не слишком. Но — свой Путь? Какой может быть Путь, кроме того, что был ниспослан Саулотом? Зачем же отступать от заповедей Каина и от его любимого ученика?! Зачем, ради чего?! Ради спасения мира? Ради спасения себя? Мы же все равно умираем! Мы раз уже преступили черту жизни!
Женщина, давшая кровь Целителю, попыталась что-то сказать, но убежала, увидев зловещее сверкание третьего глаза на лбу Единорога. Гедеон тряхнул головой и вскочил на коня. Прочь. Бежать. Найти Ваали, найти Тремере — но прочь, от мыслей, от страха перед будущим. Целитель задел что-то очень чувствительное. Что-то чувствительное ныло и понукало к действию.
Кодекс Самиля утерян. Тайны Воинов клана Салюбри утеряны вместе с ним. Кровоточение, великий обряд, где он? Куда ушли мастера, знающие тайну превращения почти обычного вампира в жестокого и праведного крестоносца? Они ушли воевать против Патриарха Цимисхов. И что же в итоге?
Дорога, казалось, пружинила от тяжелого галопа. Пена капала с губ лошади, но Салюбри только понукал ее. Ему было все равно, куда идти. Или бежать? Он Воин, он должен драться. Он выбрал свой Путь уже давно. Он воевал против Демонопоклонников и колдунов, против несправедливости мира, против… себя? Он сам – зло и несправедливость мира. Зачем же себе лгать? Зачем пытаться всем помочь, как рыцарь из легенды, если на самом деле ты не можешь помочь даже себе? Кто же твой враг, Гедеон из клана Салюбри?
Может быть – ты?
Нет. Точнее, да. Он не принимает себя, и потому всегда воюет сам с собой.
Значит – враг найден. Гедеон рассмеялся, останавливая коня и бешено улыбаясь насмешливой луне. И выпустил Зверя.
Дальше была тишина. Не было рвущейся с цепи бестии, которую так боялась душа. Не было совести, чести и боли, которая остается после долгого боя. Даже если ты не ранен физически – ты опустошен морально. И твой дух жаждет покоя.
Луна скрылась за облаком. Да, он кого-то убил. И растерзал, кажется. Он не слишком хорошо помнил то, что происходило. Радовало, что конь остался цел – умный зверь. А Гедеон убил в себе врага. И на том, что у вампиров считается отсутствующей душой, стало легко и свободно. Мир принадлежал ему, и только ему решать, каким будет клан Единорогов. Без Саулота. Без Старейших. В новом, искалеченном мире.
Хозяин оторвался от рассыпавшегося в прах тела и повернулся к Горгулье. На покрытом глубокими морщинами лбу Тремере подмигивал и закрывался третий глаз. Невыносимо яркий, светящийся в полумраке пещеры, глаз. Сил оскалил зубы.
- Узурпатор…
- Сильвиу, Дитя Дракона. Ты все же смог вспомнить.
3. Сирота
Знайте, что вы были созданы для того,
чтобы погибнуть.
Вы - белые агнцы и
невинные жертвы.
Вы - основа щедрости Каина,
и на ваших плечах будет
лежать величайший его Грех,
ибо единственный из всех детей Каина
я обращался к Всевышнему за прощением,
и меня посещали самые порочные из
демонов Владыки Преисподней.
Книга Нод. Речи Саулота
Гедеон заботливо поправил все норовящего сползти с седла собрата. Конь ступал осторожно и мягко, но для бессознательного тела любая встряска во вред. Салюбри оскалил зубы в бессильной ярости. Он уничтожил этих тварей, посмевших утверждать и даже помышлять, что грех их Прародителя останется неотомщенным. Уничтожил — но этого мало. Они смеют нападать на беззащитных Целителей, самая суть которых не в боях и грызне за власть и владения, а в попытке вернуть заблудшие души миру, вернуть гармонию в тело. Битвы с отвратительными порождениями Тьмы и боли — удел Воинов. Таких, как Гедеон.
Наверное, стоило бы взять одного из Узурпаторов в плен и как следует допросить, но Единорогу было противно даже касаться этой мерзости. Они соврут, глядя в глаза, и в их зрачках будет плескаться ужас и животный инстинкт выживания. Они запутают и уйдут от ответа, как крысы, способные протечь в самую узкую щель. Ускользнут — и оставят после себя смрад разлагающейся души. Даже Баали, служители Демонов, казались чем-то более достойным. Давний враг лучше новоприбывшей мелочи. Какие странные мысли.
Целитель шевельнулся, попытавшись выпрямиться. Неужели уже вышел из торпора? Странно, ему рановато... Ах вот в чем дело, он дотянулся зубами до конской шеи. Гедеон аккуратно и вежливо оторвал голодного вампира от любимого животного. Сил у Воина было больше, так что удержать бьющегося Целителя не составило труда. Надо было что-то делать, пока чистая душа не запятналась явлением Зверя. Такой грех потом очень сложно искупить, а уж Гедеон-то знал, как некоторые следующие Дорогой Небес или Человечности страдают после таких вот голодных вспышек. По той же причине нельзя было предложить первого попавшегося крестьянина или другого беззащитного. Как же все сложно, когда пытаешься защитить другого от страданий.
Отдавать коня не хотелось категорически. Властью над другими животными Гедеон не обладал. Значит, нужно обеспечить добровольную жертву. Конь перешел на рысь, повинуясь приказу. Деревня близко.
В деревне действительно удалось найти какую-то экзальтированную праведницу, жаждущую всеми силами помочь страннику. Если тому требуется молодая кровь — то почему бы нет? Салюбри провел рукой по лбу, стряхивая несуществующий пот. Оставшаяся со смертной жизни привычка. Целитель ел — и чувствовалось, чего ему это стоит. Воин качал головой. Так они не выживут. Они должны стать такими же зверями, такими же хищными и жестокими тварями ночи, как остальные. Иначе молодые и злые крысы просто разорвут их на куски. Но... Нельзя терять то, что составляет самую суть клана Салюбри.
Целитель поднял голову. Его взгляд был пустым. Гедеон сделал шаг к нему, протягивая руку, но тот отшатнулся.
- Что случилось? Я не Узурпатор и не Демон...
- Я знаю. Но я не хочу жить так дальше. Мы умираем, Воин.
Голос Целителя был таким же пустым, как взгляд. Он встал. Пошатнулся. Погладил женщину по голове и вышел. Гедеон рванулся за ним, пытаясь понять — что же все-таки произошло? Они воздействовали на разум Целителя? Или пытали? Или... Единороги столкнулись, и Воин едва не уронил щуплого и слабого Целителя. Тот даже не пытался отойти.
- Мы умираем, Воин. Этот мир больше не принимает чистоты. И то, что чуждое существо смогло поглотить Саулота, тому доказательство. Патриарх клана мертв. Не надо говорить, что он в чужом теле. Посмотри на нас. Нас гоняют, как кроликов при облаве. Мы бежим от шорохов — или пытаемся кинуться на врага, которого даже не видим. Баали будут плясать на наших могилах, но и они рухнут. Потому что мир, который впереди, не принадлежит ни нам, ни им. Ты ведь помнишь, что Баали в том числе и наша Кровь?
- В твоей душе много горечи. Но стоит ли сдаваться? Зачем ты сдаешься, ведь этот мир становится таким, каким мы его делаем!
- Саулот погиб. И мы будем поглощены вслед за ним. Не останавливай меня. Ты делал то, что должно, юный Воин, но я должен идти своим Путем. Постарайся и ты найти свой Путь.
Гедеон скрестил руки на груди и отвернулся. Пусть идет. Это было больно, уходить от того, кто явно нуждается в помощи, но так ли он нуждался? Нет, не слишком. Но — свой Путь? Какой может быть Путь, кроме того, что был ниспослан Саулотом? Зачем же отступать от заповедей Каина и от его любимого ученика?! Зачем, ради чего?! Ради спасения мира? Ради спасения себя? Мы же все равно умираем! Мы раз уже преступили черту жизни!
Женщина, давшая кровь Целителю, попыталась что-то сказать, но убежала, увидев зловещее сверкание третьего глаза на лбу Единорога. Гедеон тряхнул головой и вскочил на коня. Прочь. Бежать. Найти Ваали, найти Тремере — но прочь, от мыслей, от страха перед будущим. Целитель задел что-то очень чувствительное. Что-то чувствительное ныло и понукало к действию.
Кодекс Самиля утерян. Тайны Воинов клана Салюбри утеряны вместе с ним. Кровоточение, великий обряд, где он? Куда ушли мастера, знающие тайну превращения почти обычного вампира в жестокого и праведного крестоносца? Они ушли воевать против Патриарха Цимисхов. И что же в итоге?
Дорога, казалось, пружинила от тяжелого галопа. Пена капала с губ лошади, но Салюбри только понукал ее. Ему было все равно, куда идти. Или бежать? Он Воин, он должен драться. Он выбрал свой Путь уже давно. Он воевал против Демонопоклонников и колдунов, против несправедливости мира, против… себя? Он сам – зло и несправедливость мира. Зачем же себе лгать? Зачем пытаться всем помочь, как рыцарь из легенды, если на самом деле ты не можешь помочь даже себе? Кто же твой враг, Гедеон из клана Салюбри?
Может быть – ты?
Нет. Точнее, да. Он не принимает себя, и потому всегда воюет сам с собой.
Значит – враг найден. Гедеон рассмеялся, останавливая коня и бешено улыбаясь насмешливой луне. И выпустил Зверя.
Дальше была тишина. Не было рвущейся с цепи бестии, которую так боялась душа. Не было совести, чести и боли, которая остается после долгого боя. Даже если ты не ранен физически – ты опустошен морально. И твой дух жаждет покоя.
Луна скрылась за облаком. Да, он кого-то убил. И растерзал, кажется. Он не слишком хорошо помнил то, что происходило. Радовало, что конь остался цел – умный зверь. А Гедеон убил в себе врага. И на том, что у вампиров считается отсутствующей душой, стало легко и свободно. Мир принадлежал ему, и только ему решать, каким будет клан Единорогов. Без Саулота. Без Старейших. В новом, искалеченном мире.